Удачница. Про убийц

В лаборатории стояла мёртвая давящая тишина, и только выползающие друг за другом из крана капли с ржавым скрипом расползались по дну раковины, напоминая, что даже в таком забытом не только Богом и Чёртом, а и всеми, кто обладает функцией забывать, месте может существовать жизнь. Тем не менее, никто бы не заподозрил, что жизнь эта окажется настолько дееспособной…
-Кровь…Я чувствую…Сейчас…Сотня…Экскаваторы! Ненавижу экскаваторы!!! – Он опасливо озирался по сторонам, пытаясь понять, как Он очутился в этом попахивающем гнилью и мутацией месте – старой лаборатории на отшибе мира. Усилием воли заставляя себя соображать, Он, пошатываясь и бормоча какие-то нецензурные слова, покинул помещение, место своего чудесного рождения (чудесного не в том смысле, что прекрасного, а в том, что тот факт, что в этой чёртовой лаборатории может кто-то (или что-то) родиться, сам по себе чудо ещё то).
-Свет…Свет – это хорошо. Свет никогда не лжёт, он знает о моей миссии. Сотня…
Продвигаясь дальше по дороге, Он замечал, как окружение приобретает всё больше красок и жизненных признаков. Когда было пройдено километров пять, Он уже находился в месте, полностью адоптированному к активной деятельности живых организмов: высотные здания, разъезжающие с гоночным визгом по автострадам машины, наконец, не сосредоточенные на чём-то конкретном, а присутствующие здесь лишь для придания реалистичности пейзажу люди. Он улыбнулся. Но этот визг, запах выхлопных газов и резины, вид машин насторожили Его. “Где-то здесь. Я попал в нужное место. Я выжду.”
Однако выжидать пришлось недолго. По мощёной кубиками кирпича дороге с гулким грохотом пронеслось нечто. Мгновенный рефлекс – и Он уже обернулся, заметив сзади себя ещё одну параллельную прежней дорогу. “Вот оно!!!” Прыжок. Убийственный скрежет. Отчаянный предсмертный скрип. Он с удовлетворённой улыбкой наблюдал за поверженной, уничтоженной навсегда жертвой. Грубо скомканный и утративший жизненные признаки экскаватор молча лежал посреди дороги, лишь иногда издавая жалобные стоны, которые, впрочем, относились скорее к сидящим внутри людям, нежели к самоё машине.
“Есть. Готово. 99! – кровожадная усмешка, наполняющая не только углы губ, но и всё существо убийцы, - Победа за мной.”
Он сделал глубокий вдох и с сомнением взглянул на оживившихся неожиданно людей. “Что это с ними? Они ещё не знают о моей миссии? Им, впрочем, и не положено. Думаю, я здесь уже лишний: работа выполнена.”
Он неторопливо, показывая всем, каким должен быть победитель, устремился по направлению к другой улице. Люди, чей мерный ход жизни был бессовестно нарушен, в ошалелых выражениях пытались что-то Ему сказать, но их хватало только на то, чтобы провожать Его бешеным, находящимся на грани между разумом и его отсутствием, взглядом. Сейчас они напоминали собак, прямо перед носом которых горделиво расхаживает почтальон, ошеломлённых, пускающих кровожадную слюну, но неподвижных. Недееспособное стадо. Так Он удачно улизнул, не испытав при этом особых проблем. И только когда Он был уже действительно далеко, началась паника, подавляющая вся вокруг, беспощадно уничтожающая любые проявления разума паника. Но было уже поздно. Осталось всего 99.
Однако в тот день Он решил, что всё-таки не стоит вершить свою миссию на глазах у людей: если они не осведомлены о её содержании, а они не осведомлены, то это не спроста, не стоит делать своё дело на их глазах.
Следующая Его вылазка была в глубоких сумерках, в тот же день. Он примерно догадывался, где их хранят эти глупые люди – места, которые они называли гаражами, были смешны по своей конструкции и всему прочему. Он пробрался в один из таких гаражей. Но…там не было! Мирно посапывающий в беспокойном ожидании завтрашнего дня мотоцикл и ничего более! Ни-че-го! Он, разочарованный и разбитый, бесшумно покинул гараж, стараясь не прервать сон несчастного человеческого раба.
“Ты идиот, - твердил Он сам себе. – Ну с какой такой стати каждому гаражу по экскаватору? Эти помещения предназначены для машин – не для экскаваторов. Или…или не только для экскаваторов?”
Окрылённый надеждой на то, что Ему попался просто неудачный гараж, он посещал их снова и снова, пока чудодейственная сила надежды не растаяла, высосавшись новыми неудачами до полного изнеможения.
Понурый, уничтоженный плёлся Он с грустным скрежетом по задумчиво молчаливой дороге, утеряв веру в себя, когда удача внезапно пожалела Его, ласково пригрев на своей груди: несмотря на душевное состояние, Он не расстался с наблюдательностью. И вот, на такой же мертвенно задумчивой, как и всё вокруг в ночное время, стройке Он увидел, увидел искомое! Если бы Он был в состоянии, Он бы сейчас что-нибудь сплясал или выкрикнул что-то непристойно-эмоциональное, если бы не опасался людского пробуждения: на этот раз Он не уйдёт так легко.
В безумном предвкушении Он подбежал к мерно посапывающему экскаватору. Была глубокая ночь, и машина находилась приблизительно в стадии 27-го сна, не особо заботясь даже о таком шумном персонаже, как Он. Сделав глубокий выдох, Он начал.
На этот раз всё получилось гораздо быстрее: спросонья экскаватор даже не успел выказать особого сопротивления и единственное, чем ознаменовал свою скоропостижную смерть, - молящий визг, напоминающий одновременно что-то мерзко-поросячье и несчастно-младенческое. Он не знал жалости. 98.
Так прошёл год. Он путешествовал из города в город. Ни одна программа новостей не заикнулась об убийце экскаваторов: кого волнует один гражданин, каждый день в мире умирают сотни тысяч машин, тоже мне, событие. Никого даже не насторожила жестокость, с которой автомобили были уничтожены. О том же странном эпизоде, когда Он показался людям, вторые предпочли забыть, сослав его на сильный солнцепёк. Безразличие. Страх и безразличие.
Убийца неторопливо ехал по шоссе. Второй год на исходе, а его по-прежнему и не собираются подозревать. Машины всё видят. Но у них нет свободы, они полностью зависимы от человека и, подобно ему, видят проблемы сквозь заполненные густым слоем песка пальцы. Всё Его существо торжествовало. 99. Сегодня тот самый день. Последний. Он прославится. Его имя будут с замиранием шептать сотни скрижалей, о нём будут знать. Он улыбнулся своим мыслям, давно уже Он не позволял себе мечтать, сосредоточившись на своей миссии. Но сегодня был особенный день, и сегодня будет особенная ночь.
Внезапно, рассекая линию шоссе, Он увидел старую обветшалую хижину. Его передёрнуло. Это видавшее виды место моментально возродило в его мозгу лабораторию, стойкий запах кислоты и гари, смерть. Поморщившись, Он, однако же, не поспешил расстаться с этим местом, а более того, двинулся по направлению к нему. Ему тоже были присущи человеческие рефлексы тянуться ко всему мерзкому и дикому. Внутри было пусто, дверь то открывалась, то закрывалась, издавая классический для всевозможных фильмов ужасов звук - ехидное поскрипывание. Он вздохнул. Здесь было ещё гаже, чем в лаборатории. Покрытое плесенью кресло, сгнивший стол, экскаватор, дырка вместо уничтоженной термитами половицы, манящая смерть паутина везде, где её можно представить, а иногда и там, где нельзя…Стоп. Экскаватор? Его взгляд резко вернулся назад. Как?! Сотня? Так быстро? И никакого растягивания сладостного момента, никакой особенной ночи, никакой величественности? Но времени на сожаления не было. Резко сорвавшись с места (благо за время убийств рефлекс мгновенной реакции на обнаружение экскаватора был выработан до мыслимого предела), Он в один прыжок оказался рядом с жертвой и с силой ударил. Осколки. Во все стороны с насмешливым звоном, даже упав, продолжая хохотать своим блеском, разлетелись осколки!
Он имел приблизительное представление о зеркале. Он приблизительно догадывался, что происходит. Напряжённо замерев, Он поддался влиянию умертвляющей тишины, Он слился с потоком плесени, Он исчез в толпе гнили. Что угодно, лишь бы не прийти к неизбежной мысли! Что угодно! Только бы не думать об этом, только бы не сделать вывод! Но бесконечно оттягивать время не имело смысла. Даже паническому состоянию наступает предел. Спокойно выдохнув, он задумался. Но тут же, вернувшись в покинутое секундой назад состояние, схватил кресло и с остервенением швырнул его в стену. “Ненавижу!!”
Но делать было нечего. Отступать некуда. Взвешивая каждое движение, дрожащим, нерешительным ковшом Он дотянулся до своей головы. “Не нервничай. Всё в порядке. Ты должен. Ты тварь, ты урод. Давай.” Казалось, звенящий всеми на свете скорбными чувствами крик металла разорвал спокойствие на тысячи миль вокруг. Конец. Сотня.
А, впрочем, экскаватор, судорожно сжимающий в безжизненном ковше свою крышу, грубо оторванную от туловища, довольно гармонично вписывался в прочий интерьер забытой всеми проявлениями жизни хижины. Всё правильно. Ведь так и должно быть, не правда ли? Всего лишь пешка в исчерпаемой лишь живыми ресурсами грязной игре власти. Всего лишь гнилое весло, которым гребут, пока оно окончательно не сломается, чтобы выжать из него всё возможное, всего лишь цифра “13” на циферблате, с одной стороны, лишняя, а, с другой, даже из неё хочется выдавить толк. Они должны выполнить свою миссию. И всё. После этого они никому не нужны. Пустые рабы, животные. Как долго это будет продолжаться, и кто дал этим властителям чужой воли право распоряжаться содержанием миссий сотых экскаваторов, кто позволил им играть Божественную роль?